      |
— Старик, я опять о бананах. – Чернавский попробовал разбудить сладко спавшего в гостиничном номере Рыжова. – Я тут придумал мальчика, который живет в телефонной трубке и делает «ту-ту-ту». Как, ты думаешь, его зовут? Рыжов пробормотал: «Ба-на-нан», – и снова уснул. Так, по воспоминаниям Юрия Чернавского, одного из продюсеров культового советского рок-альбома «Банановые острова», записанного при участии группы «Веселые ребята», родился мальчик Бананан. Из телефонной трубки и сна бас-гитариста Рыжова он пробрался в песню, а оттуда – в нетленную киноповесть 80-х режиссера Сергея Соловьева с интригующим и сбивающим с толку названием «Асса». Спустя 20 лет, накануне выхода фильма «Асса-2», Сергей «Африка» Бугаев – бессмертный мальчик Бананан – изливает нам фруктовую душу и обогащает своими свободными Асса-циациями.
Хулиган: Сергей! Ну и при чем тут «Африка»?
Сергей Бугаев: Когда я переехал в город Ленинград из города Новороссийска, лет в 14–15, я был существенно моложе той компании, в которой оказался. В роли ее духовного лидера выступал БГ, влюбленный в африканскую музыку регги, а также в вытекающие из нее последствия типа даба. Я дружил с еще одним выдающимся человеком, литературоведом Владиславом Кушевым, донесшим до меня с какой-то ясностью и четкостью, что Пушкин был негром, а его родственники, соответственно, африканцами, и что он, в определенном смысле, являлся носителем той самой «черной» культуры. Центральное место в русской литературе занимает африканец – я проникся! Довольно долго пропагандировал среди друзей навязчивую мысль, что русская культура родом из Африки. Из-за этого на меня стали косо поглядывать, а Боря Гребенщиков наградилтаки моим пожизненным прозвищем. Еще у нас был Клуб Капитанов, куда входили Гребенщиков, Курехин, Цой, а также я, самый молодой из Капитанов. Например, были Капитан Существенный, Капитан Непорочный, ну и я, собственно. Гребенщиков еще песню потом написал: «Я вызываю Капитана Африка». Может, помните? После выхода этого сонга все стали называть меня Африкой, даже незнакомые девушки. Это очень помогало – ведь выступать от своего лица не всегда выгодно… Древние даосы считали, что на территории тела человека проживает тридцать две тысячи сущностей! Так вот среди этих многочисленных копошащихся существ на моей территории квартирует и Капитан Африка.
По вашему совету Соловьев назвал фильм «Асса», а когда его спрашивали почему, он объяснял, что это аббревиатура «Автор Соловьев Сергей Александрович». В чем же все-таки смысл?
Сокращение – это уже вариант толкования, мифотворчество. Похожее писали и о моем «африканском» псевдониме. Например, в одной финской газете было: «Мы пришли на выставку молодого российского художника по имени Африка, потому что его родители были советскими дипломатами и ему посчастливилось родиться на горе Килиманджаро…»
На самом деле слово «асса» высоко котировалось у художников. В частности, арт-кружок «Популярная механика» почитал это слово за сакральное. Вспомните, о чем говорится в самом начале фильма «Асса». Всем известный факт: библейский Ковчег. Исторически доказано, что он остановился на Кавказе в районе горы Арарат, и после долгих скитаний по волнам Ной наконец ступил на твердую землю. В чрезвычайном волнении древний герой смог исторгнуть из себя одно лишь единственное слово «Асса!». Это восклицание до сих пор бытует в кавказских языках как своеобразный энергоемкий агрегат. Танцующие горцы выкрикивают: «Ас-с-с-са-а-а!» – и, забывая о сединах, пускаются в безудержную пляску. А для нас клич «асса» стал символом поколения.
Как вы думаете, почему Соловьев отклонил идею Шнурова назвать продолжение фильма «Кинг-Конг мертв»?
Не покатило. Кстати, мы собираемся с Соловьевым и Шнуровым в Ригу представлять «Ассу-2». Было принципиально важно продолжить диалог, начавшийся два десятилетия назад. Сам я видел только маленькие кусочки фильма, где меня воскрешают, причем не самым простым способом…
Правда ли, что «Асса-2» – сиквел для тех, кто в 80-е смотрел первую серию?
И для тех, кто смотрел тогда, и для совершенно новых людей, попавших в эти сети. О том, насколько их много, можно судить хотя бы по тому, как относятся к музыке Виктора Цоя. Только за последний месяц я услышал 3–4 разных ремикса на его песни.
Кем бы вы были сейчас, если бы СССР не развалился?
Любимая тема! Я бы, наверное, стал руководителем ЦК КПСС. Допустим, правительство восприняло невидимую критику, которая звучала ну хотя бы в фильме «Асса», – наша страна эволюционировала бы по-другому. Впервые в истории человечества власть была бы отдана композиторам, музыкантам и художникам. Цой был бы жив (а я твердо уверен, что его убили), в стране бы наступил тридцатилетний период фестиваля. А может… я бы сидел в тюрьме.
Многие тогда уехали из страны? Вас одолевали такие мысли?
Ага, а потом вернулись. Я, вероятно, и хотел уехать, но не на эту планету. В Штатах периодически оказываюсь. И останусь там, если только кто-нибудь сможет доказать мне, что жизнь в России отличается от американской. Никогда я не предполагал, что с получением американского гражданства что-то изменится.
Расскажите о проекте «Крымания»?
Уничтожение Советского Союза было самым травматичным обстоятельством в судьбе поколения. Игрой в «Крыманию» я попытался описать этот синдром, проиллюстрировать искусством. Это совместное предприятие с директором венского Музея прикладного искусства (МАК) Петером Нойвером, а также президентом Крымской ассоциации психиатров и психотерапевтов Виктором Павловичем Самохваловым – одним из крупных теоретиков современной психиатрии.
Мысль заключалась в том, что я, по договоренности с профессором Самохваловым, был помещен в отделение Областной крымской психиатрической больницы. У меня были кое-какие проблемы, но такие же жалобы возникали в те годы у всей страны: острая неуверенность в будущем.
О «Крымании» много спорили: может ли считаться произведением искусства тот факт, что художник находится в психиатрической больнице? К чему это отнести: к скульптуре, живописи, кино? Мы провозгласили ряд важных положений – например, открыли синдром навязчивой репрезентации: все, что человек делает, можно проиллюстрировать, но не все, что происходит в его внутреннем мире, удается выразить привычными средствами. В день выписки я устроил свою выставку в отделении хронических больных, в простонародье, «Зверинец» – граждане там обитают по 20–30 лет, на кроватях, где зачастую отсутствуют даже постельные принадлежности. Потом была издана «Крымания» в переплете, ее даже выдвинули на премию «Книга года» в 1996 году.
За кого голосовали на выборах?
В таких ситуациях я пользуюсь китайской гадательной системой И-Цзин. Так как у нас все теперь делится на 11, какая из одиннадцати цифр выпадет, того и выбираю. Считаю, что так честнее.
В каком направлении несет вас река времени?
Я всегда занимаюсь примерно одним и тем же, это называется «культура и искусство». Продолжаю быть редактором интеллектуального журнала «Кабинет», взаимодействовать с Крымской ассоциацией психиатров и психотерапевтов, которые всегда рады предоставить мне койку. Проекты длятся по многу лет, в результате появляются совсем маленькие выставки.
Есть такая тема, которая объединяет все то, что мне интересно, – семиотика, наука, посвященная знаковым системам. Она сформировалась во второй половине прошлого века, на стыке антропологии, психоанализа и еще ряда дисциплин, которые являются важными для понимания современного творчества. Дело в том, что история искусства писалась по одним законам, а сейчас живет совершенно по другим, его развивают творцы новой формации. Нельзя сказать, что мы – киборги, но точно уже не те индивидуумы, что жили в XV веке.
Музыку пишете?
Меня интересуют необычные форматы, изменяющие траектории мысли людей. Есть такое явление – Оркестр Неизвестных Инструментов.
А где его послушать можно?
В эпоху всеобщей доступности и беспредельного взаимодействия я продолжаю настаивать на индивидуальном контакте, на личной встрече, глаза в глаза. Стараюсь в современном открытом мире создавать ауру недосягаемости, но это не пустая недоступность. Сегодня Интернет подарил новую форму тоталитаризма, все со всеми могут связываться быстрым и открытым образом. А я предпочитаю традиционные формы общения, это похоже на убеждения староверов… Поэтому мою музыку можно слушать там, где я ее исполняю, – обычно это приурочено к каким-нибудь выставкам или мероприятиям.
В том, что касается музыки, я консервативен и опираюсь на мнения учителей, с помощью которых овладевал знаниями. Мне посчастливилось работать с очень интересными людьми. Один из них – известный американский композитор Джон Кейдж, который был не только учеником Шенберга – выдающегося австрийского композитора, – но еще и партнером Марселя Дюшана по игре в шахматы (Дюшан в современном искусстве как Иоанн Предтеча в христианстве!). В течение 30 лет они состязались ежедневно. В 1938 году, когда появились первые синтезаторы, Кейдж предсказал бурное развитие электронного саунда. Еще он сказал как-то: «Я люблю не музыку, а звуки». Или суфии, которые усматривают в музыке воплощение Бога… Вот эту тему хочется развивать!
Отличается ли современная молодежь от советской? Чем?
И да и нет – это же наши дети! У меня самого двое – 4 и 13 лет, я вижу, что у сегодняшнего поколения появилась возможность реализовать то, что мы не могли. Меня смущает, что сын гоняет на доске, потому что он недавно упал и сломал руку. Так вот – у нас досок просто не было.
Вы в свое время были «иконой стиля», образцом для подражания. Что сейчас носите?
Тогда и теперь одевался по зову сердца и отчетливому пониманию, кто и чем занимается. С некоторыми дизайнерами мне посчастливилось сотрудничать. В мире есть не так уж много новаторских, прогрессивных и авангардных дизайнеров, в конце 80-х – начале 90-х японцы в этой области лидировали. Например, Реи Кавакубо из корпорации Comme des Garcons. Наше взаимодействие происходило через мою выставку, посвященную ребусам: это такие слова, где вместо некоторых букв знаки вопроса. Выставка проходила в Нью-Йорке, ее посетила эта японская тетенька, а потом выпустила серию футболок, штанишек и маечек, на которых можно отчетливо прочесть: «Вася», «Коля», «Донбасс», какие-то еще русские слова.
В Ленинграде в наше время работали комиссионки, а также аналоги московской Тишинки – конечно, не такие богатые, но все же немало ценных вещей там прикупали такие достойные люди, как Петлюра, Гарик Горилла… А еще магазин «Апраксин Двор», где можно было за деньги, которых у нас не имелось, что-то приобрести. Сейчас много талантливых ребят появилось в нашей стране. Часто вспоминаю девочку, которую наблюдал с детства, – Алену Ахмадуллину. Помню, она всегда рисовала в толстых тетрадях: очень тонко и тщательно прорабатывала детали своих внешне простых, незамысловатых моделей. Думаю, поиск того, что является продолжением нашего тела, – это очень важно. И многие стоят на верном пути.
Журнал-трендсеттер «Хулиган» www.xyligan.ru
текст Саша Грибоедова фото Влад Локтев
